Германское военное командование отдало приказ о выходе военных кораблей в открытое море для сражения с английским флотом. После отказа матросов выполнить приказ начались репрессии и массовые аресты. На следующий день митинг перерос в восстание всего флота. Попытка силой подавить восстание не удалась: оно распространялось на все новые города, положив начало Ноябрьской революции 1918 года в Германии.

В излучине Днепра, юго-западнее Днепропетровска, наши войска заняли несколько населенных пунктов, среди которых Криничеваты, Красный Кут, Любимый, Первомайское, Красный Орлик, Грузиновка, Ново-Киевка.

На остальных участках фронта — разведка и артиллерийско-минометная перестрелка.

На Будапештском направлении между реками Тисса и Дунай наши войска заняли более 100 населенных пунктов, в том числе крупные населенные пункты Тосег, Эркень, Дион, Альшодабаш, Уйхартьян, Шари, Алшонемедь, Будьи, Салксентмартон, Дунавече и железнодорожные станции Тосег, Микебуда, Эркень, Альшодабаш, Инарч-Какуч, Дунвачеве.

На других участках фронта — поиски разведчиков и в ряде пунктов бои местного значения.

Когда месяцем ранее на орбиту был выведен первый спутник, советское руководство осознало значение и грандиозность совершенного советскими учеными и инженерами под руководством Сергея КОРОЛЕВА только после изумленной и восторженной реакции за рубежом. А так на следующий день «Правда» вышла с передовицей «Подготовка к зиме — дело неотложное». Зато каждый последующий запуск превращался чуть ли не во всенародный праздник.

При встрече с Королевым советский премьер Никита ХРУЩЕВ откровенно признался: «Когда вы нам писали о спутнике, мы вам не верили. Думали, фантазирует Королев, хвастается, да… Но теперь другое дело… Близится годовщина Октября, Сергей Павлович… Хотелось бы что–нибудь к празднику, а?» От подсказанной Анастасом МИКОЯНОМ идеи сыграть над планетой «Интернационал» Хрущев отмахнулся: мол, cпутник — не шарманка, а за королевскую идею запустить спутник с собакой с восторгом ухватился: «Это годится! Давайте собаку! Но к празднику!»

Опыт работы с животными уже имелся: собак запускали на высоты свыше 100 км с начала 1950–х. Отбирали обычно небольших, дворняжек, самок, светлой масти. Они первыми прошли космические тренировки в барокамерах, на центрифугах и вибростендах, испытали скафандры и катапульты. Оставался главный вопрос: как влияет на живые организмы длительная невесомость? Из десяти собак выбрали трех: Альбину, Лайку и Муху. Четвертый — кобель Атом — не перенес тренировок… В конце концов решили, что полетит Лайка, а Альбина, которая уже дважды летала на ракете и имела смешных щенков, будет ее дублером. На Мухе испытывали аппаратуру.
Лайка, ставшая самой знаменитой в истории собакой, была, как и все прочие, уличной бродяжкой. Тихая, очень спокойная. После старта ее пульс и частота дыхания повысились в три раза, но потом постепенно все пришло в норму. В невесомости собака чувствовала себя нормально, медики доложили: «Жива! Победа!» Она погибла от перегрева на седьмые сутки полета.

Имя Лайки было на устах всего мира, против выступило только какое–то английское общество охраны животных. Позднее Королев говорил, что месяц между запусками первого и второго спутников был счастливейшим временем его жизни. А через три дня после старта Лайки курсанту Оренбургского высшего военно–авиационного училища Юрию ГАГАРИНУ вручили золотые парадные погоны лейтенанта ВВС. Он был совершенно счастлив, праздновал в те дни свадьбу и не думал ни о каком космосе…

Первым в литературу пришел старший из братьев — Аркадий, военный переводчик по профессии. Получив диплом «звездного астронома», ту же тягу обнаружил Борис. Первым плодом их совместного творчества стала повесть «Страна багровых туч», а в печати в январе 1958 года первым появился рассказ «Извне». К моменту создания «Пикника» их имена знал каждый любитель фантастики, а «Трудно быть богом» и «Понедельник начинается в субботу» уже обрели культовый статус.

Идея «Пикника» возникла в феврале предыдущего года, о чем свидетельствует дневниковая запись: «Через 30 лет после посещения пришельцев остатки хлама, брошенного ими, — предмет охоты и поисков...Знание, взятое с неба, бесполезно и вредно; любая находка может принести лишь дурное применение... Старатели, почитаемые за колдунов». Не было сначала никакого слова «сталкер», ставшего, особенно после одноименного фильма-экранизации Андрея ТАРКОВСКОГО, общеупотребительным. Если б писатели просто взяли его из английского языка, то их героя прозвали бы «стокером», но вдохновившим их источником стало дореволюционное издание какого-то рассказа Редьярда КИПЛИНГА, в котором героя-проныру переводчик, исказив произношение, назвал Сталки.

В три захода с января по ноябрь повесть была завершена. Без каких-либо заморочек она была взята в ленинградский журнал «Аврора», опубликовавшего журнальный вариант в конце лета следующего года. Но выпуск книги в издательстве «Молодая гвардия» превратился в эпическую битву. Сборник Стругацких «Неназначенные встречи», в который должны были войти повести «Дело об убийстве», «Малыш» и «Пикник на обочине», вышел только осенью 1980 года. В нем остались «Малыш» и настолько заредактированный «Пикник», что авторам было противно брать сборник в руки.

Письма в издательство, жалобы в ЦК ВЛКСМ, переписка с отделом культуры и отделом пропаганды ЦК КПСС, заявления в Всесоюзное агентство по авторским правам, ответы составили три толстые папки. Только по языку повести было 18 страниц замечаний, разбитых по разделам: аморальное поведение героев, физическое насилие, вульгаризмы и жаргонные выражения. К последним относились фразы: «сволочь ты», «жрать охота», «кой черт!». Лягнуть ногой, бросить лицом в лужу, надавать по зубам — стали примерами насилия, а присосаться, как клоп, к фляжке, высосать ее досуха, опрокинуть стаканчик — образцами аморальности. И дело было вовсе не в идеологии: запрещавшие на самом дел думали подобно критику из газеты «Литературное обозрение», что герой не должен выражаться языком «наших стиляг или «блатных», что нарушает цельность этого сложного и поучительного характера»

Книга стала самым популярным произведением Стругацких за рубежом, а после Чернобыли описанную ими Зону стали ассоциировать с зоной отчуждения вокруг разрушенной АЭС.