Алексей ЛЬВОВ.

Испокон веку во время государственных торжеств в России исполнялись только православные песнопения, на смену которым в петровскую эпоху пришли особые торжественные песни — виватные канты (от латинского vivat — «да здравствует»). При ЕКАТЕРИНЕ II блистательные суворовские победы отмечали полонезом «Гром победы раздавайся» (авторы — Осип КОЗЛОВСКИЙ и Гавриил ДЕРЖАВИН), а в 1816 году АЛЕКСАНДР I официально утвердил гимном империи «Молитву русских». В его основу были положены музыка и текст (перевод Василия ЖУКОВСКОГО) британского государственного гимна «Боже, храни короля».

В августе 1833 года император НИКОЛАЙ I пожелал, чтобы Россия имела свой народный гимн. Сочинить его он поручил сыну директора Придворной певческой капеллы Львову, которого хорошо узнал во время своих поездок, когда Львов, исполнявший обязанности секретаря шефа жандармов Александра БЕНКЕНДОРФА, сопровождал государя вместе со своим начальником. Задача увлекла 35-летнего Львова, хотя и показалась ему очень трудной: «Я чувствовал надобность сочинить гимн величественный, сильный, чувствительный, для всякого понятный, имеющий отпечаток национальности, годный для церкви, годный для войска, годный для народа, от ученого до невежды». В момент озарения мелодия была записана за несколько минут, к которой Жуковский написал новый вариант «Молитвы». Исполненный сначала придворным хором гимн вызвал восхищение императора, а после восторженного приема в Большом театре он подлежал обязательному исполнению в качестве государственного гимна на торжествах, парадах, утренних и вечерних молитвах в армии, при освящении знамен, посещении императорской четой театров и пр. Львов был награжден золотой, осыпанной бриллиантами табакеркой с портретом императора, а слова «Боже, царя храни!» внесли в его фамильный герб.

В 1917 году Россия дважды меняла свой национальный гимн на чужеземный: при Временном правительстве им стала «Марсельеза», а при большевиках — «Интернационал».

В советской историографии она была названа Казанской демонстрацией, так как действие разворачивалось на площади перед Казанским собором. Организаторами выступления стали революционеры-народники, которые вскоре назвали себя в память героев предыдущего десятилетия «Землей и волей». Одни из них в дальнейшем выбрали путь террора, другие стали пропагандистами марксизма.

20-летний студент Горного института Георгий Плеханов вместе с товарищами целыми днями бегал по заводским кварталам, агитируя знакомых рабочих к участию в демонстрации. С утра, пока подтягивался народ, кто-то предложил заказать молитву во здравие раба божьего Николая, имея в виду Николая ЧЕРНЫШЕВСКОГО, уже 12 лет томившегося на каторге. Когда «богомольцев» собралось сотни четыре, полиция забеспокоилась: народу многовато и вид у них какой-то другой — все рабочие и студенты. Срочно вызвали городовых и стали собирать дворников.

А тем временем после молитвы поднявшийся на правое крыло колоннады молодой человек в студенческой фуражке (это был Плеханов) произносил речь: «Таких людей, как Чернышевский, было и есть много. Мы собрались, чтобы заявить перед всей Россией нашу полную солидарность с ними. Наше знамя — их знамя. На нем написано — земля и воля крестьянину и работнику! Вот оно!» Стоявший рядом 16-летний паренек Яша ПОТАПОВ выхватил из-за пазухи и развернул кумачовый флаг. Раздались возгласы: «Да здравствует земля и воля! Да здравствует социальная революция!»

Когда полицейские ринулись в толпу, знамя свернули, оратору дали другую шапку и вывели в переулок. Плеханов с этого дня стал профессиональным революционером, перешел на нелегальное положение и в начале следующего года тайно перебрался за рубеж. 31 участник демонстрации был арестован, пятерых осудили на 10—15 лет каторги, 10 человек сослали в Сибирь, а троих, включая Якова, на 5 лет заточили в монастырь. А красное знамя, веками вздымавшееся восставшим народом и ставшее на Западе после Парижской коммуны пролетарским символом, теперь обрело схожий смысл в России.

На других участках фронта — разведка и артиллерийско-минометная перестрелка.

На других участках фронта существенных изменений не произошло.

Учредила приз и провела опрос французская газета «Франс Футбол». Каждую из 16 стран (Австрия, Англия, Бельгия, Венгрия, Голландия, Испания, Италия, Португалия, Турция, Франция, ФРГ, Чехословакия, Швейцария, Швеция, Шотландия, Югославия), участвовавших в опросе, представлял один журналист (видимо, все же редакция футбольного издания), который мог назвать пятерку лучших игроков. За первое место в каждой анкете футболист получал 5 баллов, за пятое — 1). В результате Мэтьюз набрал 47 баллов и на 3 балла опередил ставшего в опросе вторым испанца Альфредо Ди СТЕФАНО (и здесь возникает вопрос: не стало ли решающим участие в опросе шотландских журналистов, которые в последующие годы в нем не участвовали?!). Следом за ними шли француз Раймон КОПА (33 балла), венгр Ференц ПУШКАШ (32) и советский вратарь Лев ЯШИН (19). Было в опросе названо и имя юного нападающего сборной СССР Эдуарда СТРЕЛЬЦОВА.

Впервые среди названных в анкетах не оказалось ни одного имени советских футболистов. Даже Льва ЯШИНА, неизменно присутствовавшего 6 предыдущих лет. Великий вратарь с триумфом вернется через год.

В декабре (кто бы подсказал дату?) песня была впервые исполнена во время одного из концертов в Колонном зале Дома Союзов, потому оперативность журнала была потрясающей. Тем более, если верить самим участникам, что прием песне был оказан прохладный. Композитор Аркадий ОСТРОВСКИЙ так и вовсе уверял авторов, что текст никуда не годится на том основании, что имя Сент-Экзюпери никому неизвестно.

Зато совершенно не верится уже современным авторам, что песня стала популярной только года через два, когда она прозвучала в фильме «Три тополя на Плющихе» и была исполнена на первом фестивале «Красная гвоздика» в Сочи. Песня стала любимой именно после первой публикации (моя мама могла бы засвидетельствовать это), потому предвиденью редакции «Кругозора» можно только позавидовать.